Китайские интернационалисты в России

В другой раз Ленин спросил меня:

— Лу как, привыкаете? Как питаетесь? Как живете?

— Живем хорошо и питаемся неплохо, — ответил я.

— Разве можно сравнить с тем, как мы жили раньше! — добавил другой боец, по имени Ван Цай.

— Да, — согласился Ленин. — По сравнению с прошлым жизнь стала чуть-чуть лучше, но этого еще недостаточно. Вот построим Советское государство, тогда и заживем как следует.

Заканчивая беседу, Ленин сказал мне:

— А вы пока еще слабо говорите по-русски. И ваши товарищи тоже. Изучайте русский язык, он вам пригодится. Вам легче будет понимать все то, что происходит сейчас в нашей стране.

Ленин советовал нам учиться и сам не стеснялся учиться у нас.

Однажды он спросил:

— Как по-китайски «здравствуй»?

— Ни хао, — ответили мы.

— А «товарищ»?

— Тунчжи.

Спрашивал он также, как по-китайски «кушать», «пить чай». Нам, конечно, это было очень приятно. Мы наперебой объясняли: «кушать» — чи-фань, «пить чай» — хэча.

Стараясь запомнить незнакомые китайские слова, Ленин несколько раз повторил их вслух, потом, вынув из кармана книжечку, записал.

На следующее утро Ленин приветствовал нас уже по-китайски:

— Ни хао, товарищи!

— Ни хао, Ленин тунчжи!

Мечтал увидеться с Лениным и Жень Фучень. Приехав в Россию, он вступил в партию большевиков, вел на Урале подпольную работу среди китайских кули, распространял листовки, разъяснял смысл ленинских идей, затем организовал Китайский батальон для борьбы за власть Советов.

Но ему не суждено было увидеться с Лениным. В одном из боев он погиб.

Войска Колчака рвались к Москве. На их пути встала 29-я стрелковая дивизия, в составе которой сражался полк, сформированный из китайских частей. Его командиром был Жень Фучень.

Особенно тяжело пришлось бойцам дивизии, занимавшим оборону в районе станции Выя. Враг рвался на правый берег реки Актай. И в самый напряженный момент схватки бесстрашный командир Жень Фучень поднял свой полк в контратаку. Бой был коротким, но жестоким. Скупые строки газеты «Коммунар» как бы доносят до нас дыхание этого героического времени.

«В боях под Выей погиб командир Китайского полка тов. Жень Фучень.

Тов. Жень Фучень пользовался большим влиянием среди китайцев, и все свое влияние и авторитет он принес на службу Советской России. Китайские части, организованные им, были наиболее стойкими и надежными частями у нас на фронте. Как честный солдат мировой революции, он своей жизнью запечатлел свою преданность великому делу». Жень Фученю было тогда 34 года.

Перелистывая альбом с материалами о жизни Жень Фученя в Советской России, его сын Жень Дунлян останавливается на этом сообщении. Он говорит: «Я прожил долгую жизнь, многое забылось, по события тех лет свежи в памяти. Отец приехал в Россию с семьей в 1914 году».

Но еще раньше, в период японо-русской войны, Жень Фучень познакомился с прогрессивными русскими офицерами, которые находились тогда в Китае. Именно от них он впервые услышал о Марксе, РСДРП (б), о Ленине. Интерес к событиям, которые происходили в далекой России, побудил Жень Фученя обратиться к литературе, в том числе и к тем малочисленным тогда в Китае изданиям, рассказывающим об идеях социализма, о Кропоткине, Плеханове. Это не прошло мимо глаз начальства. Оно решило отучить молодого преподавателя офицерской школы от вольнодумства. Однажды его нашли в канаве, жестоко избитого неизвестными бандитами. Так Жень Фучень принял первое революционное крещение.

После приезда в Россию ему удалось установить контакт с местными большевиками, и он вплотную включился в революционную работу.

— Я помню, — вспоминает Жень Дунлян, — как по-прежнему волновалась мать, когда отец после работы уходил куда-то, пряча под полами халата (одевался он так же, как и многие китайцы, живущие в России) какие-то бумаги. Уже позже я узнал, что это были листовки.

Мама, я и две сестренки делили с ним все тяготы жизни. Мама служила в канцелярии Китайского полка, ведала набором добровольцев, оформляла документы. Ну а я учился. Сначала в гимназии, а потом в школе.

Я помню морозные дни, снег, санки, игры с русскими ребятами, которые звали меня Женя.

Помню я и празднование первой годовщины Октября. Город Чусовой был весь в снегу. На центральной площади сооружена трибуна, над ней огромные портреты Маркса и Энгельса. Ораторы один за другим поднимались на трибуну и произносили пламенные речи. На лицах собравшихся были восторг, удивление и радость. Они встречали каждое выступление аплодисментами. Я и сестры были горды, что и выступление отца встречено, как нам показалось, «громом» оваций. Отец говорил, что китайские «Красные орлы» без остатка готовы отдать себя делу революции.

Кстати, о названии «Красные орлы». Уже позже, знакомясь с материалами о деятельности отца, я узнал, что это было не просто образное сравнение. Наименование «Красные орлы» было официально присвоено полку вышестоящими военными организациями за удачную операцию против Колчака. Это было в сентябре 1918 года во время боев у реки Камы. Несмотря на превосходящие силы врага, колчаковский отряд был наголову разбит, 300 человек были взяты в плен. Вот тогда-то полку и было вручено боевое Красное знамя и он стал именоваться «Красные орлы».

Я хорошо учился, занятия не пропускал, кроме закона божьего. Батюшка никак не мог определить, какую религию может исповедовать китаец, и на всякий случай освободил меня от занятий. Но я благодарен ему — у меня было больше свободного времени, и поэтому мог помогать домашним.

После гибели отца мы переехали в Москву. Советские власти предоставили нам комнату в двухэтажном доме у Красных ворот. Мы были обеспечены одеждой, питанием, что в те трудные годы многое значило.

Город выглядел пустынным. Многие магазины были закрыты, товаров не хватало. Зато шумно было на рынках, которые, насколько я помню, назывались в то время «барахолками». Там крики торгующих были слышны далеко вокруг. Кто-то продавал поношенный пиджак, накинув его на плечи, брюки, кожанки, другой нес старые ботинки, сапоги, расхваливая прохожим свой товар. Мы бегали на эти рынки, чтобы купить себе какое-нибудь лакомство. Пределом мечтаний были горячие пирожки с картошкой. Покупали один на всех и были очень довольны.

И вот настал тот день, который и сейчас у меня в памяти, как будто это происходило вчера.

Жень Дунлян некоторое время молчит, задумчиво смотрит на портрет Ленина на своем рабочем столе.

— Это было в теплый осенний день 1920 года. У ворот дома остановилась машина. Молодой человек с военной выправкой вошел к нам в комнату и сказал, что товарищ Ленин просит нас всех приехать к нему в Кремль. И вот мы, волнуясь, идем по длинному коридору, останавливаемся перед дверью одного из кабинетов, и секретарь приглашает нас войти.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.