Голос тигра

Снимок сделан фотоловушкой в лесу на севере Суматры (Индонезия): тигр привел в действие механизм во время утренней охоты. Суматра – одно из немногих оставшихся сегодня мест обитания тигров, хотя ареал этих хищников простирается от Гималаев до Индии © Стив Уинтер

Тигр подпрыгивает за пакетом, привязанным к шесту, – а за тигром наблюдают туристы «Тигриного замка» в городе Канчанабури (Таиланд). Здесь посетители могут за деньги покормить тигренка из бутылочки, прогуляться и сфотографироваться с хищниками, посаженными на цепь.

Тигр настолько силен, что может убить и унести жертву в пять раз тяжелее себя.

Продолжение рассказа можно увидеть на сайте National Geographic.

У нас есть возможность спасти самого крупного представителя семейства кошачьих. Как насчет желания?

Текст: Кэролайн Александер
Фотографии: Стив Уинтер
National Geographic, март 2012

01.03.2012

Национальный парк Рантамбор, Индия. В то утро я ни на что особенно не надеялась. Даже местные жители встречу с тигром считают событием грандиозным. Но удача улыбнулась мне и моим спутникам: в тумане появилось яркое четкое пятно, и мы увидели ее – тигрицу. Она остановилась, чтобы потереться мордой о дерево. Затем обернулась и окинула нас взглядом, исполненным абсолютного безразличия. Наконец, поднялась на задние лапы, чтобы подрать когтями ствол, и повернулась к нам в профиль, демонстрируя роскошные полосатые бока, – квинтэссенцию своей тигриной сущности.

Тигр настолько силен, что может убить и унести жертву в пять раз тяжелее себя.

Тигр, Panthera tigris, самый крупный среди кошачьих. Для этого зверя даже в научной терминологии припасены благозвучные определения: «хищник высшего порядка», «харизматичная мегафауна», «ключевой вид». Главная отличительная особенность тигра – мощь: он настолько силен, что может убить и унести жертву в пять раз тяжелее себя. Тигр способен на рывки со скоростью свыше 55 километров в час, но все же бег на длинные дистанции – не для него. Могучие короткие лапы нужны для другого: они позволяют тигру совершать знаменитый смертоносный прыжок. Недавно в интернете было выложено видео, где прыгающий вверх на три с лишним метра тигр атакует егеря, сидящего на слоне.

До этого памятного утра я вот уже несколько недель странствовала по самым благополучным участкам тигриного ареала – по тропическим джунглям и мангровым болотам Азии – но ни разу мне еще не доводилось увидеть тигра. Отчасти причиной тому была его легендарная скрытность: зверь движется совершенно бесшумно. Те, кто был свидетелем нападения этого хищника, говорят, что зверь «появился из ниоткуда». Вообще, большую полосатую кошку увидишь нечасто, и дело не только в осторожности животного. Просто тигров осталось слишком мало, чтобы их можно было встречать в лесу каждый день.

Бедность заставляет людей охотиться на тигров, как и на других вымирающих животных; на китайском черном рынке тигриных органов и частей тела вращаются серьезные деньги. Разработано много стратегий охраны этих зверей, но многочисленные проекты десятилетиями не приносили результата. Тигриная популяция на территории 13 азиатских стран составляет, по приблизительным оценкам, менее четырех тысяч животных. Впервые тревогу в связи с сокращением численности тигров забили в 1969 году. В начале 1980-х было подсчитано, что в дикой природе их осталось около восьми тысяч. Получается, что тридцать лет громогласных разговоров об охране тигра – не говоря уже о миллионах долларов, пожертвованных на эту благую цель, – обернулись исчезновением половины популяции. Ожидается, что в Азии в ближайшее десятилетие на инфраструктурные проекты будет в среднем тратиться по 750 миллионов долларов в год.

Молодого самца на заднем плане зовут Смэшер. Свое прозвище (которое означает «Разрушитель») он получил в честь героя компьютерной игры «Призраки замка», после того как расправился с фотоловушкой. Смэшер наносил камере удары, пока та не перестала щелкать. Смэшер и другой тигр на переднем плане были заподозрены в убийстве людей, и теперь они живут за решеткой.

В Индии обитает около половины мировой тигриной популяции. Подсчет 2010 года показал, что это в лучшем случае 2 тысячи особей, 41 из этих тщательно сосчитанных тигров живет в Рантамборе.

Как-то утром, во время прогулки по заповеднику, эколог Рагхувир Сингх Шехават обратил мое внимание на первичный уровень охраны тигров. «Не хотите ли посмотреть, какую жизнь ведут полевые работники? – спросил Шехават, поднимая полог, за которым стояли три узкие койки. – Вот их кухня, – он указал на пирамиду консервных банок и мисок. – Из тридцати лет службы по меньшей мере пять проходят в палатке». Ежедневно рано утром каждый егерь проходит полтора десятка километров, делая гипсовые слепки всех следов, которые ему попадаются, и фиксируя данные об останках животных, ставших добычей тигров.

Однажды вечером я встретилась с Фатехом Сингхом Ратхором, одним из руководителей полевых исследований Рантамбора. Закон в Индии не запрещал охоту на тигров вплоть до начала 1970-х, и Ратхор в молодости, когда Рантамбор был охотничьим парком, работал здесь охотинспектором. «Застрелить тигра стоило сотню рупий», – вспоминает он. Выходит, всего несколько долларов.

Однажды одинокий тигр проделал путь в 400 километров, чтобы вернуться из национального парка Панна в свой родной заповедник Пенч.

В 2002–2004 годах браконьеры убили в Рантамборе 20 тигров, тем самым сократив популяцию вдвое. Но еще худшая участь постигла близлежащий тигриный заповедник Сариска: там тигров не осталось вовсе, все до одного были истреблены бандами браконьеров, и произошло это всего в 110 километрах от Дели.
Заповедник Рантамбор участвует в новом проекте спасения тигров. Идея проста: «избыточных» тигров перемещают туда, где их нет вовсе. Например, из Рантамбора животных перевозят в Сариску. На сегодняшний день перемещение проходит с переменным успехом. Выяснилось, что три тигра, выпущенные в Сариске, – дети одной матери, что нежелательно для дальнейшего скрещивания.
Еще более убедительной, чем аргументированные критические замечания ученых, стала получившая освещение в СМИ история одинокого самца, который проделал путь в 400 километров, чтобы вернуться из национального парка Панна в свой родной заповедник Пенч. Тигры в поисках добычи, представителей противоположного пола и новых территорий могут совершать прогулки более чем на 150 километров – самец превзошел этот показатель чуть не троекратно.
Не так-то просто, как выясняется, выбрать оптимальный вариант из множества стратегий, программ и инициатив, авторы которых конкурируют в борьбе за внимание властей – и за финансирование. Фонд «Спасите тигра», дочерняя организация Национального фонда дикой природы, которая теперь стала партнером программы «Пантера», «Всемирный тигриный патруль», «Спасение диких тигров», «Все за тигров!», Международный фонд защиты природы (WWF), Общество охраны дикой природы (WCS), программа Национального географического общества Big Cats Initiative, уже упоминавшаяся «Пантера», фонд «Международный год тигра» – перечень впечатляющий. «Ежегодно благотворительные организации в общей сложности тратят на спасение тигров пять-шесть миллионов долларов, – говорит Махендра Шрестха, бывший директор фонда “Спасите тигра”, выдавшего в 1995–2009 годах грантов больше чем на 17 миллионов. – Частные организации и правительства стран, где водятся тигры, просто борются друг с другом». Как считает биолог Уллас Карант из WCS, один из наиболее авторитетных мировых специалистов по тиграм, с 1990-х годов происходит «размывание цели». Из-за смещения приоритетов в сторону экономического развития, а также социальных программ, которые, очевидно, представляются более перспективными с точки зрения финансирования, чем простые и достаточно эффективные антибраконьерские патрули, все меньше денег и усилий тратится на выполнение главной задачи – охрану тигров. «Если они исчезнут, – говорит Карант, – у нас будет среда обитания тигров без самих тигров».

Тигрица и ее двухмесячный детеныш отдыхают в национальном парке Бандхавгарх, где, вопреки общей тенденции, удалось увеличить численность этих зверей. За домашних животных, убитых тиграми, выбравшимися за пределы парка, дирекция парка выплачивает компенсацию, что приносит местным жителям некоторое утешение.

Десятилетия проб и ошибок привели к выработке стратегии, которая, по словам одного из основателей заповедника Долина Хуконг в Мьянме Алана Рабиновитца, «позволяет увеличить количество тигров в любой местности и в любом ландшафте, если приложить достаточно усилий». Главное в данной стратегии – систематическое, каждодневное патрулирование и наблюдение как за тиграми, так и за животными, служащими им добычей, в местах, где существуют тигриные популяции. При выполнении этого условия популяция, в которой осталось всего пять-шесть половозрелых самок, вполне может восстановить свою численность. Именно с такой стратегией связаны надежды на будущее самого большого в мире охраняемого тигриного заповедника, расположенного в Северной Мьянме.

Долина Хуконг, Мьянма. Мои первые впечатления от пребывания в Долине Хуконг были не слишком радостными. В довольно крупном поселении Танаинг на севере Мьянмы моим изумленным глазам предстали большой оживленный рынок, автобусные остановки, генераторы, столбы с телефонными проводами, заполненные посетителями магазины и закусочные – и все это внутри границ заповедника.
От обширной буферной зоны, окружающей собственно заповедную территорию, отхвачены изрядные куски. Рассказывают, что 80 тысяч гектаров леса, выделенных под плантацию маниоки, были вырублены и выжжены с ошеломительной скоростью – на это ушли даже не недели, а считанные дни. Западнее, в городке золотодобытчиков Шингбвиянг, в окрестностях которого была подчистую содрана почва, а горные речки превратились в канавы с грязной жижей, живет около 50 тысяч мигрантов, и среди примитивных хижин из бревен и соломы уже выросли бетонные коробки и линии электропередачи. Восточные границы заповедника контролируют повстанцы-сепаратисты из народности качин.

Раньше здесь был лес, в котором суматранские тигры охотились на оленей. Но лес вырубили, чтобы освободить место для плантации масличной пальмы. Большинство тигров ушли в поисках добычи в другие леса, а оставшиеся охотятся на домашний скот.

И все же благодаря огромному размеру – 17,5 тысячи квадратных километров – тигриный заповедник может пережить даже такие грубые нарушения экологического равновесия. Но это заповедник, а ведь еще в 1970-е годы тигры были для жителей здешних деревень вполне обычными соседями – по ночам из джунглей доносилось рычание. Тигры редко нападали на людей, ограничиваясь домашним скотом.
И все же благородная мощь самой большой на свете кошки вызывала у местных жителей уважение, достаточное для того, чтобы тигр приобрел в местной мифологии статус священного животного. Среди людей племени нага, живущих на северо-западе долины, до сих пор ходят истории о тигриных шаманах. Тигр был Рум-Хои-Ханом, Царем леса. Между тигром и человеком существовала духовная связь – нечто вроде договора, – тацир. «Прежде нага называли тигров дедушками, а тигриц – бабушками, – рассказывает один из местных жителей. – Нага верят, что тигры – их предки».
Сокращение тигриной популяции привело к тому, что вера в сверхъестественные способности этого зверя иссякла – ее хранят только старики. Молодые жители Мьянмы знакомы с тиграми лишь по рассказам из образовательных программ. Например, лесной департамент правительства Мьянмы оплачивает работу труппы актеров, объезжающей деревни со спектаклем о тигре. Зверя, по сценарию, убивает браконьер. Говорят, горе вдовы тигра так трогает зрительниц, что они плачут. Наверное, ничто так красноречиво не свидетельствует о печальном положении, в котором оказался тигр, чем этот сдвиг в его мифологическом статусе – от Рум-Хои-Хана до рыдающей вдовы.
Через два дня после приезда в Танаинг я присоединилась к отряду «Летучий тигр» лесного департамента, который вместе с местными егерями направился вверх по реке Таванг к передовому посту охраны. Этот пост представляет собой стоящий на сваях дом из ротанга и бревен. Главный егерь Зоу-Уин-Ханг рассказал о наблюдениях, которые проводят сотрудники заповедника в текущем сезоне. Группа, занимающаяся тиграми, каждый месяц совершает обход джунглей, выискивая тигриные следы и экскременты, а также останки убитых тиграми животных вроде замбаров, гауров и диких свиней. Егеря ищут и следы браконьерства. За последний месяц они накрыли охотничий лагерь и прогнали или арестовали 34 человека, занимавшихся расчисткой джунглей и возделыванием земли, на которой, как правило, выращивали опийный мак.
Со-Хту-Тха-По, именуемый начальником тигриного мониторинга, ветеран полевых исследований, рассказывает о работе патруля. «Иногда, если погода ясная, удается увидеть небо», – говорит он, объясняя, каково это – по шесть недель подряд находиться под тройным пологом густого леса.
Самые скверные дни, как я узнала, бывают, когда идет дождь: с листьев, похожих на блюдца, льется вода, стоит туман, и влажный холод пробирает до костей. По словам смотрителей, «в такую погоду пиявки становятся крупнее и сосут больше крови». А еще эти места печально известны особенно жестокой малярией, которая свела в могилу нескольких егерей. В общей сложности патрулированием 1800 квадратных километров леса занимаются 74 сотрудника лесного департамента и природоохранного отряда полиции.
Главный егерь Зоу-Уин-Ханг однажды видел тигра. Это было в 2002 году. Егерь присел, чтобы измерить следы медведя в грязи, и тут заметил справа от себя какое-то движение. Когда он встал, в траве появилась тигриная морда. «Он был от меня не дальше, чем этот перец, – Зоу-Уин-Ханг указывает на грядку метрах в пяти от нас. – Не знаю, сколько времени я на него смотрел – я не помнил себя от страха». Наконец, тигр повернулся и исчез в лесу.
По экспертным оценкам, в Долине Хуконг может проживать 25 больших полосатых кошек. Экспертом в данном случае выступает старик из племени лису, в недавнем прошлом – браконьер, который время от времени любезно делится с сотрудниками заповедника сведениями. Научные же данные получить куда труднее. В 2006–2007 годах единственным свидетельством было несколько отпечатков лап одного-единственного тигра, а в сезоне 2007/2008 анализ ДНК экскрементов показал: тигров уже три.
В сезоне 2010/2011 была обнаружена четкая цепочка следов у реки, что стало поводом, с одной стороны, для ликования, а с другой – для мгновенной операции, достойной сил быстрого реагирования: радиограмма об обнаруженных следах была отправлена в восемь утра, а уже в шесть вечера из Танаинга прибыла группа специалистов.
За пять дней были сделаны измерения и гипсовые отпечатки следов, в окрестностях установлены три фотоловушки, в которые, правда, пока попалась лишь одна птица-носорог. Примерно в то же время свежие следы были обнаружены в 15 километрах выше по реке – выяснилось, что они принадлежат тому же самому тигру. Вот, стало быть, награда за очередной изматывающий полевой сезон – цепочка тигриных следов на светло-желтом песке.
Позже, разговаривая с Аланом Рабиновитцем, чья десятилетняя работа в сотрудничестве с лесным департаментом Мьянмы привела к созданию заповедника Хуконг, я спросила его, насколько оправданны такие грандиозные усилия ради столь скромной популяции тигров. Отвечая на вопрос, Алан указал на карту и объяснил, насколько важное место Долина Хуконг занимает в северной части системы тигриных ландшафтов. «Потенциал Хуконга огромен, – убежден Рабиновитц. – Если постараться, можно добиться отличных результатов. Например, в 1990-е заповедник Хуай-Кха-Кхаенг пребывал в ужасном состоянии. А сегодня это район, населенный одной из самых многочисленных популяций тигров в Азии».

Тигры могут приспосабливаться к самым разным природным условиям. В Бутане следы полосатого хищника видели на высоте, превышающей четыре тысячи метров, – там, где ареал тигра пересекается с царством снежного барса.

Хуай-Кха-Кхаенг, Таиланд. «Впервые я побывал здесь в 1986 году. Каждую ночь раздавались выстрелы, и каждый день мы узнавали о новых убитых животных», – рассказывает Алан Рабиновитц группе из 40 егерей, руководителей отрядов, в которых в общей сложности состоит 170 человек. Слушатели собрались в здании дирекции заповедника Хуай-Кха-Кхаенг (площадь – 2780 квадратных километров) в западном Таиланде. Рабиновитц описывает разоренную местность, которую собравшиеся не смогли бы узнать, – таким был Хуай-Кха-Кхаенг каких-то 25 лет назад. «Вы сделали великое дело, – говорит Рабиновитц, – превратили Хуай-Кха-Кхаенг из территории, будущее которой вызывало только тревогу, в одно из лучших в мире мест обитания тигров».

Тигр подпрыгивает за пакетом, привязанным к шесту, – а за тигром наблюдают туристы «Тигриного замка» в городе Канчанабури (Таиланд). Здесь посетители могут за деньги покормить тигренка из бутылочки, прогуляться и сфотографироваться с хищниками, посаженными на цепь.

Два десятка лет назад в Хуай-Кха-Кхаенге было не больше 20 тигров. Сегодня полагают, что только в самом заповеднике их 60, еще около сотни – в западном лесном комплексе, шестикратно превышающем размеры самого заповедника. Улучшение состояния леса и увеличение численности животных, на которых охотятся тигры (как правило, на одного хищника в год приходится 50 убитых животных, или 3 тысячи килограммов добычи), позволяют надеяться на дальнейший рост тигриной популяции.
Спасение тигра как вида действительно возможно. И дело не только в том, что появилось множество людей, готовых слаженно и оперативно работать над решением проблемы, – обнадеживает еще и то, что тигры по своей натуре удивительно живучи. Эти звери непривередливы в еде, могут приспосабливаться к самым разным природным условиям – в отличие, скажем, от панды, которая привязана к одному-единственному типу экосистемы. В Бутане следы полосатого хищника видели на высоте, превышающей четыре тысячи метров, – там, где ареал тигра пересекается с царством снежного барса. Тигры, живущие в мангровых болотах Сундарбана (Индия и Багладеш), прекрасно плавают и расширили свою диету морепродуктами. Если у тигров есть возможность размножаться, они делают это весьма успешно. За 10–12 лет своей жизни среднестатистическая самка способна родить шесть-восемь детенышей, благодаря чему популяция в Хуай-Кха-Кхаенге смогла утроиться за 20 лет.
Люди, производящие неустанный и тщательный мониторинг Хуай-Кха-Кхаенга, дали тиграм шанс, и те им воспользовались. На собрании егерей я наблюдала, как каждый из 40 руководителей патрульных отрядов увлеченно рассказывал о работе своих подчиненных. С помощью мультимедийных презентаций они показывали карты патрулируемых зон, а на них – свои маршруты с указанием количества человеко-дней, которого требует каждый маршрут, и местоположения проблемных участков. В разных странах в местах обитания тигров егерям приходится ходить в поношенной одежде и довольствоваться оборудованием, которым пользовалось два поколения их предшественников, – но егеря Хуай-Кха-Кхаенга были в красивой камуфляжной униформе, и уже по этому было видно, что они – люди престижной профессии.
«Самое большое преимущество Таиланда – государственная гарантия зарплаты», – сказал мне один специалист по охране окружающей среды, пожелавший остаться неназванным. Смета заповедника Хуай-Кха-Кхаенг в сезоне 2008/2009 составляла 670 тысяч долларов, из которых две трети поступило из бюджета Таиланда, а оставшуюся треть предоставили Всемирный фонд дикой природы, правительство США и другие международные организации. Эти деньги пошли на оплату работы администрации, мониторинга торговли дикими животными и численности отдельных видов, фотоловушек, обучения персонала и, самое важное, 30,5 тысячи часов неустанного патрулирования.
После собрания я отправилась на прогулку по лесу вместе с тремя спутниками: Рабиновитцем, Анаком Паттанавибулом – директором таиландской программы WCS – и следопытом по имени Кванчай Вайтанайакан. Мы пробирались через заросли бамбука. Преодолев несколько километров, мы вышли к речке Хуай-Таб-Салао. На противоположном берегу среди круглых отпечатков слоновьих ног и мельтешения птичьих лапок была отчетливо видна длинная цепочка уверенных тигриных следов шириной десять сантиметров.
«Поставьте руки на песок и перенесите на них весь свой вес, – попросил меня Рабиновитц, после чего измерил глубину отпечатков моих ладоней и объявил: – Полтора сантиметра». Отпечаток тигриных лап был почти на четыре сантиметра глубже. По подсчетам Паттанавибула выходило, что следы принадлежат самцу весом более 180 килограммов.
В местах обитания тигров, если только они находятся не в Индии, большинство егерей часто встречаются с браконьерами, но практически никогда – с тиграми. Так что утомительные дни в малярийных лесах и ночи в палатках люди проводят ради того, чего они, возможно, никогда и не увидят. Даже в Хуай-Кха-Кхаенге у патрульных меньше шансов увидеть тигра, чем у 180 фотоловушек, которые держат под наблюдением избранные участки леса. В заповеднике Хуай-Кха-Кхаенг поставлена задача увеличить популяцию тигров на 50 процентов – то есть до 90 особей, а в конечном итоге – до 720 особей во всем западном лесном комплексе.
«Остается еще 1,1 миллиона квадратных километров, пригодных для проживания тигров, – говорит Эрик Динерстайн, главный научный советник и вице-президент WWF. – Если считать, что на каждые 100 квадратных километров может приходиться по два тигра, получается достаточно места для 22 тысяч».
На сегодня главной задачей остается спасение тех немногих тигров, которые еще остались на планете. Год 2010-й – Год тигра, который с такой помпой отмечали на симпозиуме в Катманду, пришел и ушел, не принеся полосатым кошкам никакой заметной пользы. В ноябре 2010-го на Всемирном саммите по проблемам, связанным с охраной тигров, состоявшемся в Санкт-Петербурге, представители 13 «тигриных» стран торжественно пообещали «сделать все для того, чтобы удвоить количество тигров в дикой природе к 2022 году». В марте 2010 года в Хуай-Кха-Кхаенге были отравлены тигрица и двое ее детенышей – первый случай браконьерства за четыре года. В ответ Правительство Таиланда объявило о награде в три тысячи долларов за поимку браконьеров. В том же месяце два молодых тигра были отравлены в Рантамборе – по всей видимости, крестьянами, разъяренными потерей нескольких коз. Позже стало известно о рождении двух новых тигрят. А в Долине Хуконг фотоловушка поймала не попадавшегося ранее молодого самца – это напомнило о том, какой мощный потенциал скрыт в огромном лесном пространстве Хуконга.
«Ни один глава государства не скажет: “Послушайте, мы – бедная страна, и если выбирать надо между людьми и тиграми, то тиграми придется пожертвовать”, – говорит Алан Рабиновитц. – Правительствам “тигриных” стран не хочется терять свой национальный символ и часть аутентичной культуры. Да, люди не готовы на большие жертвы ради спасения тигра, но, если им указать не требующий особых затрат путь, которым нужно следовать, они, как показывает опыт, этим путем пойдут».
Для победы в битве за тигра от рода человеческого потребуется не только решимость, но и настойчивость, граничащая с настоящим фанатизмом. «Я вот что написал в своем завещании, – сказал мне Фатех Сингх Ратхор. – Когда умру, мой прах должны развеять над этой землей – пусть по нему ходят тигры».

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.